18 и 19 мая Театр Алексея Рыбникова представляет в театре Et Cetera мировую премьеру оперы-драмы «Le Prince André. Князь Андрей Болконский». Накануне Ольга Русанова (ОР) обсудила некоторые детали спектакля с ее автором – Алексеем Рыбниковым (АР).
ОР Опера называется витиевато, на двух языках – по-французски и по-русски. Вы не могли бы прокомментировать, почему такое двойное название?
АР У нас не только название двуязычное, в опере вообще звучат два языка. Это сделано для того, чтобы попасть сразу в атмосферу того времени, когда французский язык фактически был официальным, все высшее общество говорило по-французски и было ориентировано на Европу. Парадокс заключался в том, что именно от Европы Россия и получила удар.
То, что используются латинские буквы и слова… Посмотрите, что в Москве делается: куда ни глянешь, везде все написано на латинице. Молодежь говорит половину слов по-английски: хайпы, шмайпы и т.д. Это настолько сейчас принято! Поэтому это и на современность тоже большой намек.
ОР Сейчас грядет мировая премьера, но, насколько я знаю, вы закончили оперу 10 лет тому назад. А сколько всего лет заняла у вас эта работа?
АР Материал копился лет пятнадцать-семнадцать, но настоящая работа началась лишь год назад. А десять лет назад мы показали лишь эскизы к моему юбилею – это были некие фрагменты будущей работы. В нынешнем виде опера закончена в мае 2020 года. За эти годы я сделал множество других проектов, а к опере вернулся год назад.
ОР Опера непростая, сложносоставная: здесь и симфонический оркестр, и электроника, и разнообразный вокал – народный, классический, рок-вокал. Много ингредиентов. Где вы нашли универсальных артистов, которые все это могут?
АР А я их не искал, это все артисты нашей Творческой мастерской: мы воспитываем своих актеров уже более десяти лет, иногда берем их со школьной скамьи. Это молодежь, которая к нам приходит каждый год и по кастингу, и из творческих вузов, мы их тщательно отбираем. Поэтому мне не надо искать артистов – они уже «вылеплены» в нашем коллективе. Но для меня в этой работе главное не набор разных стилей, а органический их сплав, чтобы публика ни в коем случае не замечала, кто, где и как поет. Мне важно естественное существование артиста на сцене.
ОР А какой симфонический оркестр участвует в постановке?
АР Поскольку мы показываем премьеру в театре Александра Калягина Et Cetera, где оркестровой ямы нет, пока будем использовать оркестровую фонограмму – ее записал Московский симфонический оркестр Ивана Рудина. Потом надеемся показать премьеру в музыкальном театре, уже с живым оркестром.
ОР Вы опирались на роман Льва Толстого «Война и мир», но не только. И насколько я понимаю, сами делали либретто?
АР Да, конечно, я всегда сам делаю либретто. Использую тексты Толстого плюс документы того времени, дневники Наполеона (роль Наполеона вообще в опере усилена), а еще стихи Гнедича. Много чего добавлено: например, сцена коронации Наполеона в Соборе Парижской Богоматери или триумфальный въезд в Париж Александра I в марте 1814 года.
ОР Можно ли хоть в какой-то степени сравнивать вашего «Князя Андрея» с оперой Прокофьева «Война и мир»?
АР Ни в коей степени: драматургия другая, другие сцены. Ну а главное, манера классического пения у нас присутствует в незначительной мере. Мне хотелось изначально, чтобы никаких пересечений не было.
ОР А почему такой подзаголовок – «опера-драма»?
АР Потому что герои поют как в опере, но используют в то же время и драматические приемы: текст иногда произносится, иногда излагается в виде речитатива. К тому же подзаголовок в операх не новость. Чайковский назвал «Евгения Онегина» «лирическими сценами». А у меня действительно опера-драма, точнее не скажешь.
ОР Сейчас много копий ломается вокруг так называемой режиссерской оперы: режиссеры часто переписывают под себя «смысловую партитуру», если можно так сказать. Что в вашем спектакле с режиссурой?
АР «Князь Андрей» – это мой пятый авторский проект, где я делаю все на свете – от первого до последнего элемента, в том числе и занимаюсь режиссурой (первый – спектакль «Литургия оглашенных», потом три фильма). Теперь вот снова театральный проект. Что же касается режиссуры, то я считаю ее вспомогательной функцией. Не понимаю приоритета режиссеров – постановщиков опер. Все великие оперы ставились неизвестно кем: «Пиковая дама», «Евгений Онегин», «Борис Годунов», «Кармен», оперы Верди… То есть кто-то, конечно, мизансцены ставил, говорил: «Ты выйди оттуда, ты отсюда»… Вот и вся режиссура была. И ничего: оперы живут до сих пор и прекрасно себя чувствуют. Да и мюзиклы тоже. Скажем, «Иисус Христос –суперзвезда» – казалось бы, бродвейский спектакль, но все знают только композитора, поэта, исполнителя главной роли, а кто там был режиссер, кто знает?
Хотя, конечно, бывают спектакли авторские, когда режиссер изначально придумывает сценическое действие, чтобы выразить себя и свои мысли. Тогда он уже не просто режиссер, а автор идеи и самого спектакля, человек, который находит литературный материал или ему что-то пишут специально. В этом случае он действительно становится главной фигурой, и это справедливо. Но если он берется просто поставить, скажем, Чехова и раскрыть нам творческий замысел автора, то его роль в том, чтобы не покалечить оригинал. Однако то, что мы часто видим в последнее время, – это насмешка над авторами, если не сказать надругательство. При этом своих собственных идей у таких постановщиков нет.
ОР Какова аудитория вашей оперы, кому вы ее адресуете? Ведь ваши самые известные произведения были адресованы в первую очередь молодежи. А сейчас это для более зрелой публики?
АР Это история молодых людей, и рассчитана она на молодежную аудиторию. Ну, и у нас играют молодые люди – от 20 до 30 лет. Замечательно, если к нам тинейджеры придут, ну и взрослая аудитория тоже. Вообще, у нас есть своя публика, которая ходит на спектакли нашего театра, любит их. Это тысячи человек, причем в разных странах мира – мы же много ездим.
ОР Алексей Львович, а здание вашему театру не планируется подарить?
АР Если вы поднимете этот вопрос – будет здорово. Эта проблема для нас весьма острая. У нас большой коллектив, мы поднимаем большие проекты. Дальше без своего здания жить невозможно. Надеемся, что вопрос будет решен.
ОР У вас нет даже репетиционной базы?
АР Два года как нет даже репетиционной базы. И в этих условиях мы поставили спектакль, в котором участвует семьдесят человек, – оперу-драму «Князь Андрей».
