Сегодня он один из самых востребованных чувашских композиторов, среди его произведений и эстрадные песни, и произведения классического плана, музыка к драматическим спектаклям и два национальных балета. Андрей Галкин сотрудничает со всеми профессиональными театрами республики, но активнее всего — с чувашскими кукольниками. С 2013 года он занимает должность заведующего музыкальной частью Чувашского государственного театра кукол и за время сотрудничества сочинил музыку к 68 спектаклям. После юбилейного вечера, посвященного 60-летию заслуженного деятеля искусств Чувашии, мы побеседовали с ним об особенностях композиторского труда и о том, как создается современная национальная музыка.
— Наверное, многие в порыве нежных чувств хоть раз в своей жизни сочиняли песни. А вот «написать оперу к среде» — это все-таки немного другое. Как работают профессиональные композиторы?
— Чтобы написать оперу, нужно иметь музыкальное образование, желательно высшее, поскольку там формируется техника композиторского письма. Все же опера — это не песня, а жанр классического плана, там свои законы. Песню написать сейчас может любой маломальски подкованный в музыкальном плане человек. Даже и не очень подкованный — достаточно иметь компьютер и хоть какие-то музыкальные данные (слух, чувство ритма). Вокруг стало гораздо больше битмейкеров и музыкальных блогеров. Музыка стала доступнее широким массам, и с одной стороны это хорошо, а с другой — не очень понятно, куда мы движемся. Только не подумайте, что я критикую — просто все меняется, появляется много новых направлений. В 80-е было, в основном, диско, а сейчас столько стилистических разновидностей!
— Но ведь, кажется, продолжает развиваться и то, что мы называем классической, серьезной музыкой…
— Она продолжает развиваться, в этой области тоже делается много экспериментов. В основном в Москве, конечно, но и мы стараемся не отставать.
— Как вы стали чувашским композитором? Ведь Чувашия — часть России, проще, наверное, развиваться в традициях русской школы, тем более что и учились вы в Нижнем Новгороде. Как для вас произошел этот выбор, и чем «чувашский» композитор отличается от других?
— Ничем не отличается. Вообще композитор — это понятие скорее наднациональное. Разве только тем, что чувашский композитор умеет говорить на чувашском языке и живет в Чувашии. И национальные традиции для него — часть жизни. Конечно, композиторы общероссийского, не периферийного плана находятся «в центре событий», у них больше информации, больше возможностей. Они ведь тоже могут писать чувашскую музыку — берут народные темы и пытаются их развивать. Но сделать как наши композиторы… не то чтобы у них не получалось, но они, может, не чувствуют этой изюминки, у нас это все-таки заложено природой.
— А на какой музыке вы воспитывались, росли?
— В основном на классической — и на музыке Шостаковича, Прокофьева, Стравинского.
— А откуда к вам пришло знание народной музыки? Вы ее слушали в детстве или потом специально изучали?
— Конечно, и в детстве слушал, и потом изучал, ездил в чувашские деревни — там же обязательно поют. Да и Чувашское радио было, которое слушали всегда. Ну и корни — в нас же это сидит. Сложно объяснить… Почему вот узбек пишет узбекскую музыку? Он же чувашскую не пишет. Это у него характер такой — национальный.
— То есть, выходит, то, как человек пишет, зависит не только от того, что он слушал, но и от видения мира, от того, где и среди каких людей вырос, что читал… когда он думал как чуваш?
— Вообще, когда ты пишешь, результат получается непроизвольно — если б гусеница думала, какую ногу поднять, она бы ни шагу не сделала. Это работает все вместе.
— А когда перед вами стоит какая-то конкретная задача — например, написать чувашский балет? От чего вы отталкиваетесь? Как начинаете работать?
— Опираешься на народную музыку, конечно. Анализируешь, пытаешься создать что-то близкое. Опыт уже большой… И тут ты еще работаешь с другими людьми. Балетмейстер решает свои задачи — у него свои вкусы и интересы, есть какие-то требования ко времени и другие чисто технические нюансы — их много при работе над такими большими полотнами, как балет, опера, мюзикл…
— А что еще вы хотели бы написать?
— Мюзикл. Я уже написал один для кукольного театра. Хотелось бы еще более широкого плана — для Театра оперы и балета, например. Мюзикл — очень интересный жанр, где идет синтез всех стилей. Сложный и для исполнения, и для написания. Не случайно в мюзиклах работают специально обученные артисты — они все должны уметь делать, и двигаться, и петь, и владеть сценической речью, и даже фехтовать иногда. Но мне кажется, артисты нашего оперного театра к этому уровню близки. Этот жанр много взял от оперетты — сейчас оперетты мало кто пишет, именно на мюзиклы ориентируются.
— А что вы слушаете для души?
— Из классики это Бетховен, Шопен и другие романтики… Из эстрады — Александр Зацепин, Исаак Шварц, Алексей Рыбников. Из советской школы вышло много замечательных композиторов. Я еще не назвал Гию Канчели, который недавно ушел из жизни. Выдающийся композитор.
— А есть у вас любимые инструменты, для которых нравится писать?
— Да, есть. Виолончель, тромбон почему-то люблю, кларнет. Когда учился в музыкальном училище, у меня были друзья-тромбонисты, и я писал для них. Композитору ведь очень важно услышать свою музыку, посмотреть, как это все звучит, увидеть свои ошибки.
— Что вас вдохновляет?
— Хороший текст — книга или стихотворение, хорошая музыка, свежий воздух, прогулка… Вот она здорово помогает — потом приходят какие-то мысли, как говорится, Муза посещает.
