05.10.2018
АР Первый раз прошел конкурс композиторов Avanti, и в трех номинациях из четырех ваши сочинения были награждены. Вы писали их специально для конкурса?
АБ Я взял сочинения 2012, 2014 и 2016 годов. Появилась возможность сделать выбор – я прикинул, что в фортепианной номинации это может быть Детский альбом «Детям до 16», в камерной – Сюита для виолончели и мандолины, и довольно свежее сочинение на тот момент – Соната для балалайки и фортепиано. Пришлось уточнять формулировку номинации «Музыка для этнических инструментов», которая показалась мне странноватой. Я спросил: «Относится ли балалайка к этническим инструментам русского народа? Мне ответили: «Да, вполне». Меня до сих пор коробит, ведь она давно вошла в ранг академических инструментов. Но раз балалайка этнический инструмент – я и послал.
Расчет был на то, что какая-нибудь из трех работ выстрелит. А итоги конкурса читал как результаты лотереи: по вашему билету выигрыш. Читаю дальше – еще один выигрыш, и еще один. Такое случилось впервые, хоть я участвовал в разных конкурсах. Последний был в 2012 году; на конкурсе симфонических сочинений для детей «Петя и Волк» занял первое место.
АР На «Пете и Волке» вы взяли конкурсный псевдоним «Black Tea», а до того был «Green Tea»…
АБ Да! Это было такое увлечение зеленым чаем. Назвался им на конкурсе в испанском городе Логроньо и занял первое место. Потом подумал, может, опять сработает?.. Сработало. А потом чаи закончились.
АР Почему вы назвали фортепианный альбом «Детям до 16»? Название и точно указывает, для кого оно написано, и оно ироническое, как и музыка, технически местами не совсем детская – и детский и не совсем детский альбом для фортепиано.
АБ Совершенно правильно. Есть же понятие «детям до 16». И название намеренно двусмысленное, кто-то даже предлагал назвать «16+»… При этом сборник детско-юношеский, рассчитанный на школьников. Он начинается с действительно простой пьесы. Потом уже меня занесло, и получилась музыка даже для взрослого будь здоров… Пьесы в альбоме имеют названия, но не связаны сюжетно, и есть пьески действительно коварные для исполнения.
АР В ваших конкурсных сочинениях чувствуется огромное уважение к инструментам, которые называют народными, но с которых вы сняли эти ярлыки.
АБ С народными инструментами я связан с музыкального училища в Свердловске. Учился как баянист, потом переключился на композицию, Уральскую консерваторию заканчивал на композиторском. Народные инструменты часто воспринимают как прикладные. Но чем баян хуже академического инструмента?
Я с интересом отношусь ко всем инструментам и как можно больше их хочу охватить – такая у меня сверхзадача. Чаще всего от композитора, пишущего для народных инструментов, ждут каких-то концертных пьес на основе наигрышей, блестящих виртуозных вещей, связанных с народными песнями или танцами. Мне это не чуждо, но интересует меня в первую очередь то, как данный инструмент может поравняться с другими. Мне интересно неожиданное решение. Это как выглянешь в окно – и вдруг видишь, какая красивая зеленая крыша, а я думал, что все они должны быть красными. Вот мандолина и виолончель: это потрясающее тембровое сочетание, они контрастируют и дополняют друг друга – получается здорово. Можно отдать партию виолончели, например, роялю, но это будет совсем другая музыка, шаг в сторону. Сейчас в Екатеринбурге есть сильные исполнители, которые играют на мандолине. Вот у мандолинистки Светланы Мусафиной дочь подрастает, занимается на виолончели. И я думаю: дай-ка напишу им музыку – они будут очень рады. Но девочка пока не потянула технически. Подрастет, и будут вместе играть.
АР Вы не пишете в стол?
АБ Редко, но бывает. Из всего написанного, думаю, что процентов девяносто было исполнено. Писать в стол – путь в никуда.
АР Когда вы поняли, что не хотите делать народный инструмент народным, а хотите поставить его вровень с другими?
АБ Нельзя сказать, что был Рубикон, который я перешел и решил теперь делать только вот так. Наверное, это выросло из практики. В студенческие годы я много играл прикладной музыки. А вот что можно назвать не прикладным? То, что абстрактно и не привязано к ассоциациям, к программности? Инструменты должны быть представлены достойно, а не одними частушками и танцами… Не могу поклясться, что у меня произошло полное отстранение от жанровости, все равно корни во мне сидят, есть опора на народные традиции, популярные бытовые жанры. Это просто отношение к любым инструментам как к равным, желание показать, что им доступна любая музыка.
Да, есть технические ограничения. И нужно отдавать себе отчет в том, что реально исполнить, а что нет. Можно захотеть спрыгнуть с крыши и сказать себе: «Может, я не разобьюсь», а здравый смысл подсказывает, что лучше этого не делать, если у тебя нет крыльев или парашюта. Не все инструменты имеют такие возможности, как, например, скрипка или орган, и нужно это учитывать.
АР Существуют ли для вас недопустимые вещи? Например, в том, сколь сильно виртуозность оказывается выразительной (не бессмысленный пилёж), не ради самой себя, что сильно напоминает Равеля. И что также есть четкая граница, за которую вы не заходите – вы не пользуетесь, скажем, двенадцатитоновой или расширенными техниками.
АБ То, что вы назвали, меня мало интересует. Эти вещи кажутся мне искусственными, в моем представлении в этом мало художественного, я нахожу здесь мало для себя, на практике они меня не увлекают. И в этом смысле я часто оказываюсь чужим для массы моих коллег. Но всякая музыка находит своего слушателя.
АР Когда вы узнали о результатах Avanti, что с вами произошло?
АБ После лета у меня обычно есть новая пьеса, а в этот раз ничего не принес. Я даже подозреваю, что может это от переваривания конкурса. Случился, наверное, самый вредный эффект от участия в конкурсе. «Так я на самом деле красивый!» – это самое неприятное, неблаговидное, когда оказываешься среди лучших. Ведь все относительно: на другом конкурсе при других условиях, участниках, членах жюри эти же пьесы могли бы остаться незамеченными. Не нужно победу воспринимать как данность – раз и навсегда.
Главное может быть в том, что конкурс прошел, состоялось значимое событие. Не скрою, что поездка в Москву меня немного волнует.
Текст Александра Рябина
Фото Ольги Керелюк
