В этом году маститый деятель современного музыкального искусства, композитор Александр Чайковский отмечает 75-летие. Юбилей мастер встречает в творческом поиске, работая над новыми сочинениями. Чайковский избаловал публику премьерами, каждая из которых становится ярким культурным событием.
Об источниках вдохновения, заряженности на работу, без которой жизнь бессмысленна и неинтересна, Александр Чайковский рассказал в эксклюзивном интервью ФАН.
Мюзиклы ставить тяжелее, чем оперу
— Александр Владимирович, как вы любите отмечать день рождения, есть какие-то традиции?
— Традиция — это проводить дни рождения в работе. Последние несколько лет я принимаю поздравления на Зимнем фестивале искусств Башмета в Сочи. В этом году форум откроется 18 февраля, накануне моего юбилея. Там же чуть позже состоится VII Конкурс молодых композиторов, в котором я также принимаю участие.
Так что 75-летие отмечу в делах и заботах, что само по себе хорошо, так как творческая активность позволяет сохранять мне жизненный тонус.
— Перед форумом в Сочи, в рамках Зимнего фестиваля искусств Башмета, в Москве 10 февраля состоится премьера постановки «Свидание в Москве» с вашей музыкой. Кто кому дарит подарок — вы Башмету или он вам?
— У нас с Юрием Абрамовичем давняя творческая дружба. На его фестивалях последних лет проходят премьерные показы моих произведений.
В прошлом году, я считаю, была исполнена очень интересная партитура — хоровая опера «Сказ о Борисе и Глебе», музыкальная драма по древнерусскому эпосу. Ничего подобного ранее никто не сочинял. Сразу же после успешного представления этого произведения в Сочи Башмет загорелся идеей придумать нам вместе новый проект, который также всех удивил бы.
Так родилась идея сработать на контрасте — после эпической трагедии создать сочинение с легкой, воздушной музыкой. Передо мной поставили задачу написать мюзикл, в котором лейтмотивом проходили бы ностальгические нотки о Москве времен оттепели. Сюжет музыкального спектакля продолжает тематику таких светлых по мироощущению фильмов, как «Я шагаю по Москве» и «Приходите завтра»... Герои мюзикла «Свидание в Москве» тоже приезжают в столицу, чтобы найти счастье, жизненные смыслы в большом городе.
— Как подбирались исполнители?
— Мы нашли молодых, не известных еще, но очень талантливых артистов на главные роли. Они должны быть интересны не только в диалогах, но и в музыкальных номерах. У главной героя очень много вокального материала. Очень важно спеться с оркестром.
Вообще, мюзикл — это мультижанровая история, в создании которой занято огромное число людей с одинаковой долей ответственности за результат: кроме композитора и музыкантов, в работе принимают участие сценарист, режиссер, художник… Важно все: и драматическая игра, и танцевальные номера, и музыкальные фрагменты.
Мюзиклы всегда тяжелее ставить, например, чем оперу. Артисты должны быть «универсальными солдатами» и уметь не только хорошо петь или произносить текст роли, но и двигаться на сцене. Перед премьерой я очень волнуюсь, так как моя музыка — это лишь одно из слагаемых большого проекта.
— Вам, как москвичу, легко ли работалось над партитурой?
— Сюжет мне понравился сразу. В таком музыкальном ключе о Москве давно никто ничего не сочинял. Оперетта «Москва—Черемушки» Шостаковича написана в середине прошлого века, а более поздних примеров на эту тематику я не могу вспомнить.
История столицы 1960-х годов мне хорошо известна: в те годы я был молод, учился сначала в Центральной музыкальной школе, а потом в Московской консерватории. Тот период я вспоминаю с добротой в сердце.
За пятьдесят с лишним лет Москва очень изменилась, это другой город по атмосфере, по стилю жизни. Я не говорю о том, что стало лучше или хуже. Современным жителям города очень трудно представить Москву моей юности: город был более непосредственным, восторженно простым. Тем интереснее, надеюсь, молодежной аудитории будет посмотреть премьеру мюзикла «Свидание в Москве».
Написать симфонию — все равно что построить дом
— История героини фильма «Приходите завтра» Фроси Бурлаковой возможна в современных реалиях?
— Для композиторского отделения такие примеры нетипичны, так как без знания нотной грамоты сочинительством не займешься. Да мы в той же Московской консерватории, где я много лет преподаю, и не можем принимать в вуз талантливых самородков, не владеющих азами гармонии, полифонии… А вот для вокалистов это нормальная история: до сих пор в Москву приезжает много молодых людей с прекрасными голосами, но не имеющими при этом музыкального образования.
Но, вот что интересно. Фильм «Приходите завтра» не дает ответа на вопрос, что же в итоге стало с Фросей Бурлаковой, поступившей благодаря напору и красивому от природы голосу в вуз. Сложилось ли у нее вокальное будущее или нет? Авторы картины оставили открытым этот вопрос. По-моему, они поступили мудро. Потому как в реальной жизни мне приходилось очень часто сталкиваться с неожиданными сценариями развития карьеры.
Берешь на курс, казалось бы, безоговорочно талантливого студента. Но проходит два-три года, и ты понимаешь, что записной гений «сдувается», он в профессиональном плане не развивается, а по окончании консерватории и вовсе исчезает из поля зрения. Но есть и обратные примеры. Человек еле-еле поступает на композиторское отделение, первые три года учится ни шатко ни валко, а на четвертом курсе пишет сочинение, которое выдает в нем серьезного автора, самобытного композитора с прекрасной перспективой быть на первых ролях в своем деле.
— Какие черты характера влияют на профессиональную состоятельность композиторов?
— Талант важен, но не менее значимы такие качества, как упорство и трудолюбие, а также терпение.
— Терпение? Но какую же роль оно играет в этой формуле успеха?
— Скажу больше: терпение — это непреложное качество для композитора, если он грезит успехом. Нужно терпеть унижение, нелицеприятные отзывы о твоих сочинениях. Любой человек может небрежно бросить: мол, ты написал бездарное произведение! Причем критика может не смущать тот факт, что партитуру он не слышал сам, а транслирует мнение какого-то, условно говоря, «проницательного читателя».
Пожалуй, в истории музыки нет ни одного композитора, который не удостоился бы нелестных отзывов о своих творениях. Нужно уметь находить выходы из таких негативных ситуаций. Рецепт простой — продолжать дальше заниматься любимым делом, то есть писать музыку.
— В одном из интервью вы сказали, что каждый уважающий себя композитор должен сочинить симфонию. Поясните вашу позицию.
— Симфония, выражаясь научным языком, — это кандидатская или докторская диссертация. Для создания такой работы нужны профессиональные знания, на худой конец владение ремеслом. Написать симфонию — это, по сути, построить дом. Он может быть холодным, неуютным, но главное, чтобы была крыша, и в этом помещении можно было переночевать.
— А композиторам-песенникам вы отказываете в профессионализме?
— Перед Новым годом по телевидению показывали выпуски передачи «Песня года», записанные в советское время. Я в очередной раз поймал себя на мысли о том, насколько высоким был профессиональный уровень авторов хитов тех лет. Дело в том, что в СССР большинство композиторов-песенников имели за плечами серьезное музыкальное образование, многие из них заканчивали консерватории. Тот же Богословский, кстати, сочинял симфонии, Соловьев-Седой — автор произведений для симфонического оркестра, равно как и Пахмутова.
Я не могу сказать, что сейчас пишут песни люди менее талантливые, чем их предшественники. Но из-за того, что однажды кто-то решил, что большим композитором можно слыть, имея в багаже, образно говоря, три-четыре выученных аккорда на гитаре, профессиональная планка в песенном жанре резко опустилась. Кстати, музыка в современных фильмах и сериалах также неинтересная и часто примитивная.
Так и родилась «Карантинная»
— Киномузыка находится в кризисе?
— Безусловно. Современная киномузыка крайне безликая. Мне трудно назвать настоящим сочинением, композицией тот набор звуков, который сопровождает кадры. Я часто наблюдаю, как в течение минуты звучит одна нота, передающая страх или оцепенение.
В Голливуде композитор пишет музыкальный материал, который затем аранжировщик перекладывает для симфонического оркестра, а потом привлекается звукорежиссер, который делает собственно запись. У нас же ради экономии денег весь музыкальный материал, как правило, сводят на компьютере в студии. Такая расхожая практика, конечно, обедняет музыкальную палитру картин.
Парадокс в том, что одаренных, талантливых композиторов крайне редко приглашают к сотрудничеству в кинопроектах. Мне не понятно, почему забыли о Сергее Слонимском, авторе музыки в фильме «Республика ШКИД», а ведь он продолжал сочинять практически до последних дней своей жизни (Сергей Слонимский скончался 9 февраля 2020 года. — Прим. ФАН). Забыли о Родионе Щедрине и о других музыкантах-«академиках».
— Вас ведь тоже давно не приглашали в кинопроекты?
— Последний раз я писал музыку для фильма двадцать лет назад — это была лента «Мусорщик». С тех пор предложений от кинорежиссеров я не получал. Честно говоря, я уже вычеркнул себя из списка кинокомпозиторов. Но, к слову сказать, в этом жанре у меня скромный послужной список — всего чуть больше десятка фильмов.
— Но вы продолжаете писать симфонии, а в 2020 году появилась «Карантинная». Как так получилось?
— В апреле прошлого года, в период первого всплеска эпидемии коронавируса, я завершил работу над Шестой симфонией. Мой приятель, узнав об этом, заметил, что, мол, с моей фамилией не стоит останавливаться на шестой симфонии, намекая на трагические события в жизни моего знаменитого однофамильца Петра Ильича Чайковского, который, как известно, вскоре после премьеры Шестой симфонии скончался. Коллега, отчасти в шутку, сказал, что я должен срочно начать писать седьмую симфонию.
Время было тревожное, в обществе из-за неизвестного вируса наблюдались панические настроения, и я, реагируя на происходящее, тут же приступил к работе над новой симфонией. Быстро написал несколько тактов и, как оказалось позже, они вошли в нотный текст. В процессе работы я вдруг вспомнил, что уже давно хотел написать большое произведение для струнного оркестра. Для такого состава я ранее ничего не сочинял. Партитура была закончена в короткие сроки.
Я, правда, не уберегся от вируса, но все в пролом. Премьерой «Карантинной симфонии» в сентябре Омская филармония открыла новый сезон.
— Чем вы занимаетесь, когда не сочиняете музыку?
— Я много читаю, причем так было всегда: и в молодости, и сейчас. Перечитал фактически всю классику. В свое время в самиздате «проглатывал» Солженицына. Тексты его произведений, перепечатанные на пишущей машинке на листах формата А4, ходили по рукам, эти «книги» читались по ночам, так как днем было опасно выносить их из дома. Во время поездки в Финляндию я купил запрещенный в СССР роман «Август четырнадцатого» и там его и прочитал, не рискнув везти книгу через границу домой.
Познакомившись с «Раковым корпусом», я сразу же подумал, что сюжет «просится» в оперу. И когда через много лет режиссер Георгий Исаакян предложил мне написать оперу по другому, не менее гениальному произведению Солженицына — рассказу «Один день Ивана Денисовича» — для Пермского театра оперы и балета, я с радостью согласился. Премьера состоялась в 2009 году и стала, не постесняюсь сказать, грандиозным музыкальным событием.
— Из современных писателей кто вам нравится?
— Водолазкин нравится, Пелевина с удовольствием читаю. Сюжеты его книг тоже хорошо ложатся на язык оперы.
— Планируете написать оперу по Пелевину?
— Почему бы и нет? Может, в принципе, получиться интересная партитура с неординарным сюжетом и яркими героями…
